Много веков Кортасар пеняла на свою неуязвимость, полная решимости бросалась на амбразуру, дабы сбить врага с ног. Она давно перестала ощущать боль — физическую и душевную. Все ощущения от очередных порезов и ссадин классифицировались на «неприятно» и «очень неприятно». Такие ощущения были мимолетны и даже не расценивались по достоинству. Никто и никогда не пытался применить истинных методов для борьбы с вампиром, только огонь, но и от него можно сбежать, если захотеть.
Девушка то и дело пыталась прийти в себя. Сначала в машине, где слышала только разговоры своих похитителей, гул мотора и дребезжание предметов. Дальше — когда ее заносили в какое-то странное помещение и темные коридоры, полные каких-то труб. Полностью очнуться Камиллу заставили только непосредственно внутри. Зак похлопал вампиршу по щекам, пытаясь привести ту в чувства.
— Подъем, подъем, дорогая! Нам еще о многом нужно побеседовать! — В голосе его не было и капли от того забитого и преданного парнишки из больницы, которого Кортасар знала раньше. Теперь он чувствовал свою власть и пользовался ей. В руках у него все еще был арбалет, которым он размахивал, жестикулируя при каждой фразе. С трудом, но Ками, наконец-то, открыла глаза, пытаясь сфокусироваться на обстановке вокруг и понять, какие повреждения имеет. Выходило с большим трудом.
— Хочу познакомить тебя кое с кем. — Зак жестом подозвал к себе высокого и плотного мужчину. Он был одет совсем как настоящий индеец, имел длинные каштановые волосы и носил боевую раскраску на лице. Незнакомец был смутно похож на людей из племени Покахонтас, но Ками уже почти забыла, как они выглядели, ведь столько времени прошло с того момента. Хотя, нет. Она врала самой себе. Он выглядел в точности как мужчины из племени Поухатанов, чем и сбил девушку с толку. — Это мой брат, Камилла, и его зовут Шикоба. Знаешь, прошло уже столько лет… Он даже и не надеется, что ты узнаешь его. — по комнате прокатился заливистый смех Зака. В его глазах пылал огонь ненависти, пылал так ярко, что мог сжечь всех на своем пути.
Кортасар начинала все больше и больше осознавать свое плачевное положение: ее руки были привязаны к какой-то трубе над головой, из раны на животе продолжала сочиться кровь, хотя Камилла и надеялась на исцеляющий эффект своей расы, но ничего не происходило. Заметив недоумение в глазах вампирши, Зак поспешил объяснить:
— Ах, не переживай. Я всего лишь сделал тебе небольшой укол и добавил в кровь немного шиповника. Совсем чуть-чуть, но, в твоем положении этого достаточно, чтобы замедлить регенерацию и ускорить процесс потери крови, а именно этого я и хочу. Как поэтично: вампир умрет от потери крови! — Парень радостно всплеснул руками, а затем, с жутким скрипом, потянул за собой железный стул и поставил его прямо напротив связанной Кортасар. Веревки, видимо, тоже были чем-то пропитаны, так как безумно жгли запястья. Сил разорвать путы не хватало. Камиллу обуяли страх и паника, впервые за долгое время. Её догнали, поймали и пытаются убить и, хотя жизнь все еще теплится в теле, совсем скоро, она вполне может уйти вслед за своими жертвами.
Зак уселся на приготовленный стул, возложив на колени арбалет и скрестив на груди руки.
— Знаешь, Ками, я вообще хотел поговорить.
— Но так тебе, видимо, гораздо удобнее разговаривать… — прохрипела Камилла, закашлявшись. На лице отразилась слабая улыбка. Она все еще продолжала «держать лицо», показывая своим похитителям, что ни за что не сдастся и не падет духом.
Зак засмеялся, поднося руку ко рту.
— Смешно, да. Напротив, я всего лишь хотел совместить приятное с полезным. У меня есть одна история, но так, как выхода у тебя нет, то придется ее выслушать, а дальше, ты сама все поймешь.
— История? Серьезно? Вы ради истории мне дырку в животе проделали? Какие же вы, однако, одинокие. Мама не научила, как правильно друзей заводить?
Шикоба злобно что-то прошипел и дернулся в сторону выступной Кортасар, но Зак сделал жест, и мужчина успокоился.
— Не надо, дорогой брат. Ей все равно скоро конец, а я хочу, чтобы она все-таки послушала мою историю. Так вот, Камилла, или мне лучше звать тебя Покахонтас?
Вампирша насупилась. Откуда он мог знать ее настоящее имя? Кортасар не любила распространяться о прошлой жизни, а уж тем более, о том, кто есть на самом деле.
— Много-много лет тому назад, в небольшом поселении у вождя племени родилась дочь, которую он назвал Матоака, но мать девочки не выжила и отцу пришлось одному воспитывать ее. В это же время у другой женщины родился сын по имени Охэнзи или Тень. У этой женщины уже был ребенок семи лет…
— Дай угадаю, его звали Шикоба? — Камилла усмехнулась, а по телу прокатилась волна дрожи. Как много она не знала об этом человеке перед собой, наивно полагая, что он всего лишь слабая пешка.
— Никогда не сомневался в твоих умственных способностях, Покахонтас. Так вот. Эти дети росли и были неразлучны. Поначалу, воспринимали друг друга как друзья, но позже узнали, что между вождем и шаманкой, что и была матерью Охэнзи и Шикобы, был заключен договор — принцесса Матоака станет женой одного из двух братьев. Хитрый Охэнзи перетянул одеяло на себя. Прости, брат. — Зак кивнул мужчине, что стоял неподалеку от него. — Впрочем, Шикоба не был огорчен. Его больше привлекала охота и схватки с вражескими племенами. Охэнзи было двенадцать, когда на земле Поухатанов появились первые бледнолицые. Один из них — Джон Смит — зашел слишком далеко и вождь приказал казнить его, но Матоака спасла чужака и с этого момента отношение племени к принцессе начало меняться. Охэнзи, который любил девушку, пытался отстоять ее честь, но она стала отдаляться от него.
Время шло, и поселенцы переезжали на земли Поухатанов целыми семьями. Строили город под названием Джеймстаун, засаживали плантации. Их силы крепли, а Матоака все чаще пропадала среди бледнолицых: играла с их детьми, учил чужой язык и заводила друзей. На ее счастье, их вождь относился к краснокожей с почтением, считая ту способом к налаживанию отношений с коренным населением, но он уехал, а люди, занявшие его место, развязали войну. Охэнзи и Шикоба тоже сражались с бледнолицыми, пытаясь защитить поселение. И Поухатаны одержали победу, взяв в плен многих чужаков вместе с их оружием. Поселенцы запаниковали, ведь у них осталось слишком мало солдат для собственной защиты, а помощи ждать было неоткуда, и они пошли на крайние меры — выкрали Матоаку, чтобы вынудить вождя вступить в переговоры и разрешить их в свою пользу. Только вот Охэнзи следил за принцессой (ведь не зря он — Тень), готовый ринуться ей на помощь в любой момент, пока шли переговоры и длилось ее «пленение». А девушка жила у чужаков вполне припеваючи. Вокруг нее вились бледнолицые поклонники, падкие на статус принцессы. Она радовалась и училась, и, кажется, совсем забыла о своем Охэнзи.
— Это все неправда! Ты врешь! — Рассержено закричала Камилла, пытаясь хотя бы ногами дотянуться до парня и толкнуть его изо всех оставшихся сил.
— Правда, моя принцесса, правда и скоро ты узнаешь, почему.
И вождь узнал о предательстве собственной дочери, однако, он решили все же дать ей шанс. Посчитав, что отпущенных пленных будет достаточно, вождь оставил их чужеродное оружие у себя, потому что оно было эффективнее оружия племени, но бледнолицые сочли это отказом от условий сделки и оставили принцессу у себя. Точнее, она сама осталась — и Охэнзи узнал об этом первый, но никому не говорил, только своей матери.
Несколько лет принцесса прожила в Джеймстауне, обиженная на отца за то, что он якобы променял ее на оружие, при этом она успела получить образование, обучилась языку чужаков и даже приняла их веру. А оскорбленный Охэнзи, глубоко в душе, продолжал верить, что она вернется и сама все объяснит. Сама расскажет, почему жизнь среди чужих для нее оказалась лучше, жизни среди близких. Остатки надежды рухнули, когда Охэнзи увидел Матоаку в объятьях бледнолицего — Джона Рольфа, а позже узнал, что она собирается стать его женой.
Каждый день Тень приходил на место, откуда мог следить за своей принцессой. Он знал о ее крещении и о новом имени — Ребекка. Знал о том, что она стала супругой Рольфа. Знал, что помогает ему выращивать табак. Знал, что носит под сердцем ребенка от бледнолицего… Матоака стала для Тени оплотом ненависти и предательства.
Зак замолчал и только крепко сжал рукоять арбалета до побледнения костяшек. А Камилла изумленно раскрыла глаза, не смея даже моргнуть. Она поверить не могла в его слова. Все это продолжало быть неправдой, ведь воспоминания у Кортасар были совсем другие, но перед глазами снова возник образ того призрачного мальчика и в голове раздался его голос… Неужели, Зак может оказаться прав? Неужели то, что он сейчас говорит — это правда? Как же досадно тогда узнать все перед самой смертью!
Ребекка Рольф растила своего сына, табак и любовь к белому чужаку. Матоака умерла в день крещения. Умерла для Охэнзи. Он не смог больше скрывать от отца принцессы правды и все рассказал ему. Вождь едва не умер от осознания предательства своей дочери, но шаманка спасла его и предложила план, как поквитаться с обманщицей…
— Заткнись! — Закричала Камилла, все еще пытаясь толкнуть Зака. Парень уворачивался и смеялся над бессмысленными действиями своей пленницы. Вампирша не могла смириться ни со своим положением, ни с теми словами, что говорил бывший любовник. Его брат — грозный и огромный как скала — был недвижим, ни один мускул на его лице не дрогнул от криков Кортасар.
— Тише, Камилла, тише. Зачем же так кричать? Я тебя и без этого прекрасно слышу. — Он снова усмехнулся, поглаживая рукоять арбалета так, словно это был его любимый питомец. — Стоит указать, что здесь тебя никто не услышит и не найдет, а если и найдет, то мы будем уже слишком далеко от всего этого дерьма. Так зачем же тогда понапрасну надрывать связки? — елейный голос и едкая ухмылка. Ками клялась себе, что разорвет его на кусочки, когда освободится, сделает гирлянду из его кишок и повесит на ней Шикобу.
— Долго же ты все это планировал, ублюдок… — Девушка вовсе не горела желанием услышать развернутое мнение на этот счет, но словесный понос Зака было уже ничем не остановить.
— О, с самой нашей первой встречи там, в больнице. Я помню, как застал тебя, пожирающую какую-то медсестричку. Ты выпила всю ее кровь до последней капли, и я помог тебе спрятать ее труп. Ты всегда пытаешься выглядеть надменной и холодной, но твои глаза… Никогда не забуду этот взгляд полный растерянности и мольбы о помощи в тот момент. Наш союз — чем он был для тебя? Всего лишь выгодная сделка? А я молчал, молчал и изучал тебя, твои повадки, твои желания, твои привычки. В лесу я хотел вывести тебя на эмоции, заставить показать всю силу, чтобы удостовериться в том, какими методами бороться с тобой. — Зак встал с места и подошел почти вплотную к Кортасар, от чего она нервно сглотнула, но всем видом пыталась показать свое презрение к парню.
— Такая чистая и невинная душа до сих пор покоится в недрах твоего сердца, — Он коснулся ее щеки, едва дотрагиваясь, повел ниже. Рука задержалась на самой ране. — Моя принцесса. — Парень слизал кровь с подушечек пальцев, смакуя, словно это был деликатес. У Кортасар перехватило дыхание. Липкое и черное чувство страха поднималось по ногам, пробираясь в вены. Оно дошло до разума, превращая Камиллу из самоуверенной вампирши в жертву маньяка. С отвращением глядя на действия Зака, она повернула голову и закрыла глаза. Парень лишь снова зашелся хохотом на это.
— Продолжим сказку, Ками. — Он снова устроился на стуле, поудобнее укладывая арбалет на коленях.
Шаманка — мудрая и сильная женщина — предложила вождю план, по которому ему необходимо было выкрасть Матоаку и доставить обратно в племя и всевластный Поухатан нашел двух добровольцев на это дело — угадай, кого? Правильно. Охэнзи и Шикоба с радостью отозвались на такое предложение.
Темной ночью, когда все поселенцы мирно спали в своих постелях, Охэнзи намеренно разбудил принцессу секретным кличем, который распознать могла только она, для остальных — это было не более чем пение птицы. Спустя пару минут, перед взволнованным Тенью стояла Она. Так долго ждал он этого момента, думал, что скажет, но стоило лишь взглянуть в ее глаза и мир вокруг него исчез, забирая боль и ненависть. Охэнзи все еще любил Матоаку всем своим сердцем и был готов возложить мир к ее ногам.
Тень не смог скрывать своих истинных намерений и рассказал принцессе все: зачем пришел, какой имелся план, зачем ее ждут в племени. Он умолял девушку пойти с ним по собственной воле, а потом раскаяться перед вождем и просить его пощады, но Матоака была слишком горда и стала слишком чужой. Она воспротивилась такому предложению, сказав, что теперь у нее другая жизнь. Ненависть и ревность захлестнули Охэнзи и он ударил принцессу по голове, от чего та потеряла сознание и упала в его объятья. «Я дал ей шанс, но она швырнула его мне в лицо.» — подумал тогда оскорбленный воин. Вместе с братом они отнесли Матоаку в племя и уже на утро над девушкой состоялся суд.
Вождь сжалился над дочерью и дал ей шанс исправиться, но она так рвалась на свободу, постоянно пыталась сбежать, лезла с кулаками на тех, кто удерживал ее. Так продолжалось на протяжении десяти дней. Принцесса не ела и почти не пила. Она становилась слабее с каждым моментом, но все равно продолжала бороться за свою свободу. А когда вождь уже был на грани того, чтобы отпустить Матоаку, шаманка пришла к нему с заявлением, что сможет усмирить ее непокорный нрав и вразумить девушку, но для этого ей необходимо провести ритуал.
Охэнзи не видел, как все происходило. Он лишь слышал, что поначалу принцесса сильно и громко кричала, ругалась, а потом замолкла в один момент. Шаманка погрузила Матоаку в сон и пообещала, что очнется она прежней. Но пробуждение лишь усилило страхи принцессы, она уже не рвалась на волю, но дрожала и забивалась в угол каждый раз, как кто-то входил в ее узилище. Шаманка изменила ее, сломала принцессу. Охэнзи было жаль девушку, но он понимал, что она сама заслужила все то, что с ней происходило.
Сердце и разум пленницы перестали находить компромисс. Голова ее была полна воспоминаний, которые вложила туда шаманка, а вот сердце продолжало настаивать на том, что все это нереально и неправильно, что где-то там есть те, кто ждет возвращения Матоаки. Девушка впала в безумие. Настроение менялось буквально по щелчку пальцев. Она готова была сейчас в страхе жаться в угол, не поднимая глаз на всякого, кто к ней входил. Проходила секунда и вот уже принцесса с яростью разъяренного животного бросалась на этого человека, способная убить. Позже, обессиленная она впала в лихорадку и не приходила в себя около недели. Тогда шаманка заявила, что это старые боги наказывают неверную Матоаку за ее предательство. Они не отпустят ее и не дадут спокойной жизни, а потому необходимо принести девушку в жертву этим богам, иначе гнев их распространится на все племя. Было решено бросить предательницу в яму со священными змеями. Но вождь слишком сильно любил свою дочь и ничто не смогло повлиять на это чувство. Он попытался спасти принцессу и тогда в игру вступил Тень…
Глаза Камиллы медленно наполнялись слезами. Она поверить не могла в то, что все эти жуткие воспоминания и кошмары — ложь. Не могла поверить, что единственные злодеи в этой истории — ее племя.
— Охэнзи настиг вождя ночью у самого порога «тюрьмы» Матоаки. — Внезапно в глазах Зака вспыхнул огонек неподдельного наслаждения. — Я всадил томагавк ему в спину и услышал, как хрустнул его череп, когда он упал и ударился головой о камень. — Парень посмотрел на свою правую руку, словно все это произошло только что.
— Ты безумен… — голос Кортасар перешел на шепот. Она недоумевала, как могла так долго и слепо верить в образ забитого медбрата, когда за ним скрывалось такое чудовище.
— Нет, я всего лишь хотел, чтобы ничто не помешало мне сделать тебя своей. Моя мать, она сказала, что после пробуждения ты очнешься кулебрас — вампиром-змеей. Она также предвидела, что ты убьешь почти всю деревню, поэтому мы с братом спрятались в лесах, на случай, если обереги матери не помогут, и ты все-таки доберешься до нее. У нее был свой план: превратить тебя в кулебрас, подчинить своей воле и с твоей помощью создать армию кровожадных тварей, чтобы уничтожить поселенцев.
Наконец, Шикоба пришел в движение. Он посмотрел на часы, а потом угрюмо произнес:
— Времени мало. Нас не будут ждать.
— А? Да, точно. — Зак поспешно поднялся со стула, оттаскивая тот к стене. Шикоба уже скрылся за дверью, а его брат только собрался уходить.
— Постой! — Камилла не могла остаться вот так. Он должен был ответить хотя бы на один вопрос, прежде чем вампирша навсегда закроет глаза. — Что же тогда случилось с Рольфом и сыном принцессы?
Парень обернулся с ехидной ухмылкой.
— Ах, они посчитали тебя мертвой, после похищения. Придумали, что ты якобы не выдержала переезда из Америки в Англию. Твой сын прожил 75 лет, а потом скончался в окружении детей и внуков, а муж так и не смог ни на ком женится больше. Должно быть это льстит: мужчины, с которыми ты связана, никогда так просто не забывают о тебе. — Он сверкнул глазами и, уже переступая порог, бросил последнюю фразу. — Надеюсь, тебе все-таки удалось стянуть тот бумажник, потому что я буду очень расстроен, если мой план не сработал. — С этим Зак покинул комнату, оставляя Кортасар умирать.
Переполняемая всем спектром негативных эмоций, Камилла буквально взвыла. В голове одна за другой возникали картинки из прошлого, о котором рассказывал Тень. Она вспоминала его детское лицо и вечно хмурого брата. Вспоминала, как он любил ее, но это было скорее больное чувство, сковывающее свободолюбивую Покахонтас. Возможно, именно поэтому она и вышла замуж за Рольфа, ведь он никогда не ограничивал девушку.
Всколыхнувшиеся моменты тех лет породили ураган в голове Кортасар. Боль, которую она сейчас испытывала, была сравнима лишь с болью утраты. Казалось, будто все смерти, что пришлось учинить, возвращались к ней в стократном размере.
Большую несправедливость сейчас ощущала Камилла, понимая, что умрет, узнав всю правду, но не имея возможности отомстить или проверить подлинность. Хотя, незачем теперь было сомневаться в подлинности слов Охэнзи. Он все просчитал и загнал Змею в угол. Он знал, что Ками умрет и унесет в могилу правду о собственной жизни.
Каждая капля крови забирала с собой остатки сил, но разум отчаянно пытался бороться. Разум кричал, что она должна выжить любой ценой, чтобы… А зачем? Зачем ей было теперь жить? Единственная любовь всей жизни умерла много веков назад, сын также канул в лету, отец был давно убит, а плечи тяжелы от груза смертей. Враги одержали победу? Тогда зачем бороться, если не было ничего, что могло заставить ее жить?
— Теперь ты знаешь правду, мама. — На какое-то время Кортасар отключилась, полностью вверяя себя в руки судьбы, но тонкий детский голос донесся до ее ушей и заставил очнуться.
— Кто ты? — с губ уже слетел скорее хрип, нежели чем обыкновенный голос Камиллы.
— Томас. Ты не помнишь меня таким, потому что, когда тебя отняли у нас, мне было всего два года. Я не больше, чем твое подсознание, но, послушай, что хочу сказать. — Бледный призрак ребенка подлетел ближе. — Если ты перестанешь верить — умрешь. Прими случившееся как шанс. Шанс начать жизнь с чистого листа. Тебе все еще есть кому мстить, есть, с кем бороться. В этом мире есть человек, который верит в тебя и нуждается в твоей силе — это ты сама… — И мальчик исчез. Видимо, таким было его последнее появление в жизни Кортасар.
Прошло много лет с тех пор, как Камилла последний раз позволила себе заплакать, но стены, за которыми она скрывала всю свою боль, оказались теперь разрушены. Принцесса больше не могла сдержать слез. Она была сломана до самого основания и не рана ее убивала теперь. Кортасар оказалась перед выбором: собрать воедино остатки сил и вырваться отсюда или все-таки дать себе умереть, как того хотел Зак…
